«Слава богу, посевной кампании коронавирус не помешал», — констатирует Министр сельского хозяйства Республики Татарстан Марат Зяббаров, подводя итоги первого сева в роли министра. Урожай ждут богатый.
Но проблем хватает: из-за COVID-19 резко упал спрос на молочную продукцию, катятся вниз цены на сахарный песок, неприлично подешевела свинина. Какую позицию министр занял в конфликте пчеловодов с аграриями, зачем ТАИФ строит еще один агропромпарк за 25 млрд рублей и чего ждать от стартующих сегодня «Дней поля», узнал «БИЗНЕС Online».
О посевной и короновирусе
— Марат Азатович, поздравляем с завершением первой посевной кампании, которая полностью прошла под вашим руководством. Все ли было гладко, как чувствуют себя поля республики?
— Посевную мы довольно оперативно провели. В этом году начали намного раньше, чем обычно. Апрель был очень теплым, но потом пошли дожди, начались холода и сев остановился. Так что завершили мы посевные работы примерно в тот же период, что и в прошлом году. Районы хорошо отсеялись, все в срок успели, и дожди были вовремя, и погода радовала теплом.
Сейчас опять нужны дожди. Но нам в любом случае с погодой не угодишь (смеется), например, для кормозаготовки, наоборот, сухая погода нужна. По удобрениям хозяйства отработали хорошо, около 65 килограммов действующего вещества на гектар (дв/га) было заготовлено в среднем по республике. План в 70 кг дв/га мы поставили аграриям, к концу года в среднем так и выйдет.
— Коронавирус как-то мешал проведению весенних полевых работ?
— Слава богу, посевной кампании коронавирус не помешал, в хозяйствах мы этой проблемы серьезно не ощутили. Были разовые вспышки в отдельных районах — в Апастовском, например, был выявлен коронавирус у работников в нескольких хозяйствах, но это штучные случаи. Дрожжановский район зацепило — там много работников уезжает работать вахтовым методом (в Москву и другие города), видимо, они привезли вирус. Несколько начальников наших сельхозуправлений переболели, но, слава богу, все обошлось, уже все на местах, все работают. Не могу сказать, что это создало глобальную проблему для нас.
Больше всего мы переживали за промышленные предприятия — птицефабрики, свинокомплексы, хлебозаводы. Там был организован серьезный контроль, дважды в день температуру сотрудникам замеряли, другие меры безопасности соблюдались. Слышал, что в «Ак Барс холдинге» выявляли по 1-2 случая коронавируса в хозяйствах, но чтобы закрылся целый производственный цех — такого не было.
Куда бы мы ни приезжали, даже на животноводческие комплексы, нам всегда температуру замеряют. Может, только перед моим приездом, конечно (улыбается), но по тому, что я вижу, работа поставлена хорошо.
— Как сейчас чувствуют себя посевы? Из-за теплой зимы были опасения, что буйным цветом расцветут сорняки, вредителей слишком много выживет в почве…
— У нас, слава богу, пересев был всего 2-3 процента, но это мизер. Озимые очень хорошо сохранились, опытные работники говорят, что давно не помнят такого удачного года. Проблема с сорняками и вредителями есть. Дожди и солнце — все это также благоприятно на них воздействует. Сегодня серьезная работа ведется по обработке полей против вредителей и сорняков.
— Сама структура посевов как-то изменилась в этом году в республике?
— По рекомендациям минсельхоза России, да и после общения с коллегами в этом году мы на 14 тыс. га (или на 24%) снизили площади сахарной свеклы. Эти участки были засеяны зерновыми культурами. Это произошло из-за общей ситуации в стране и в мире, связанной с перепроизводством сахарной свеклы и сахарного песка.
— В продолжение темы о коронавирусе. Границы многих стран оказались закрыты, да и спрос упал. Сказалась ли пандемия на развитии экспорта продовольственной продукции из РТ? Какие компании пострадали?
— Глобально сказать, что из-за закрытия границ снизился экспорт, нельзя. Наоборот, мы целенаправленно эту работу вели и ведем. Цифры по экспорту у нас, по сравнению с прошлым годом, выше на 50 миллионов долларов. Если в 2019 году (по данным на середину июня — прим. авт.) на экспорт было реализовано сельхозпродукции на 76,9 млн долларов, то в этом году — уже 126,3 млн. Конечно, основная подготовительная работа была проведена еще в прошлом году, из-за коронавируса все контакты были приостановлены, но сейчас мы понемногу возобновляем эту работу
Серьезный рост показал «Казанский маслоэкстракционный завод», который заключил несколько новых контрактов в конце прошлого года. «Казанский молочный комбинат» готовит документы, чтобы поставлять свою продукцию в Китай, такая же работа ведется у «Агросилы». Мы в министерстве создали целое подразделение, которое ведет работу с нашими экспортерами, и знаем все компании, которые готовы поставлять продукцию за границу. В Китай, в Европу были отправлены пробные вагоны с мукой («Казанская мельница»), со шротом (МЭЗ), с подсолнечным маслом бугульминской компании ООО «Вивид», с ними мы также плотно работаем по экспорту.
Отдельный специалист у нас контролирует экспорт халяльной продукции — в Татарстане огромное количество продукции халяль производится и реализуется. Мы стараемся сейчас их объединить в кооперативы, чтобы также вести работу по экспорту продукции в арабские страны. Ведется много переговоров и встреч в этом направлении.
— Сегодня установились высокие мировые цены на зерно, но говорят, экспортировать из Татарстана невыгодно, слишком далеко везти. Кому-то из аграриев республики все же удалось заработать на хорошей ценовой конъюнктуре, пока не ввели ограничения на вывоз?
— Экспорт зерна из Татарстана всегда был: водным транспортом, вагонами отправляли зерно за рубеж. У Российского экспортного центра (РЭЦ) есть меры поддержки, стимулирования экспорта — он субсидирует экспортерам транспортные расходы, дает кредиты под 1-2%. Да, с теми краями, которые находятся на юге, около моря, мы не можем тягаться. В самый пик возникает нехватка железнодорожных вагонов. Но все равно некоторым нашим предприятиям удалось заработать на высокой цене на зерно, запасы же были. У «Красного Востока Агро» остатки имелись и у более мелких хозяйств. Те компании, которые имеют возможность хранить зерно, это делают. (Справочно: объем экспорта злаковых в 2019 году составил $14,9 млн, а в 2010 — $9,6 млн.)
— Известно, что в России проводятся исследования возможности передачи коронавируса от человека — сельскохозяйственным животным и наоборот. Вы сами как расцениваете эту информацию? Нет ли в Татарстане случаев заражения животных «ковидом»?
— Пока доказано, что из домашних животных коронавирус бывает только у кошки. По другим животным, слава Богу, доказанных фактов нет, и будем надеяться, что этого не произойдет. Если это случится, это будет очень страшный момент, как я считаю.
— «Дни поля» в этом году, несмотря на коронавирус, пройдут в очном формате. Какие меры предосторожности будут предприняты? Будет ли изменена традиционная программа мероприятий с учетом ограничений?
— Выставка будет проходить на открытом воздухе. Понятно, что мы будем соблюдать все санитарные меры. Мы обсудили это с Роспотребнадзором, их специалистов обязательно пригласим. Обязательны будут маски, перчатки для всех участников. Покажем наши опытные поля, новые виды сельскохозяйственных культур, пройдет выставка техники, крупные инвесторы продемонстрируют свою продукцию, много будет посвящено теме цифровизации сельского хозяйства, на которую мы делаем сегодня упор. Много компаний из других регионов планируют приехать, и с «Росагролизингом» мы выстроили серьезную работу, они тоже посетят выставку. Только в этом году мы через их различные программы приобрели техники на сумму более 2 миллиардов рублей, заявки еще на 5 миллиардов сегодня рассматриваются. Большого совещания не будет. Но проведем тематические «круглые столы» — чтобы люди небольшими группами могли обсудить насущные проблемы.
О ситуации на молочном рынке
— В связи с коронавирусом резко сократились закупки молока и молочной продукции: люди стали экономить. Молкомбинаты начали работать «на склад». Закупочные цены на сырое молоко упали. Не спровоцирует ли эта ситуация новый молочный кризис?
— Мы эту проблему знаем, недавно с молочниками встречались отдельно. Школы, садики были закрыты, рестораны тоже только начали открываться. У переработчиков молока спрос пошел на самый дешевый сегмент. Обороты снижаются, прибыль тоже сокращается. Уже есть небольшое снижение закупочных цен на сырое молоко. Хотя мы считаем, что здесь играет роль и сезонный фактор — летом традиционно много молока в хозяйствах, так что цена на него обычно снижается. Мы и с минсельхозом России эту проблему обсуждали, спрашивали, нельзя ли остановить завоз в Россию молочной продукции из Белоруссии, стран СНГ. Пока видим, что еще месяца два у нас будет сохраняться такая же напряженная ситуация.
— Молочники говорят, что на 2-3 рубля молокозаводы скинули свои закупочные цены на сырое молоко…
— Пока в среднем по Татарстану мы видим снижение на 60 копеек по сравнению с прошлым годом. Средняя закупочная цена — 23 рубля 60 копеек. Но проблема есть, мы ей занимаемся.
— В России жители и так «недопивают» молоко, если говорить о рекомендуемых ВОЗ нормах потребления. Может быть, государство должно стимулировать потребление? Та же программа «Школьное молоко» действует в некоторых регионах России…
— Мы знаем, что в некоторых регионах такая программа есть, мы сейчас ее изучаем. Она требует немалого количества средств. Обсуждаем эту идею с Лейлой Ринатовной [Фазлеевой, вице-премьером РТ], министерством образования РТ.
— Есть ли у фермеров и молочных заводов запас прочности, чтобы пережить этот период «большого молока» и низких цен? Не начнут ли фермеры снова резать коров, как в 2018-м?
— Сказать, что цены ушли в никуда, я не могу. 23 рубля 60 копеек — это базовая цена, совсем не плохая. Так что, считаю, что запас прочности есть, в этом ключе будем дальше работать. Молокозаводам мы рекомендуем изучать вопросы экспорта, чтобы работать не только на татарстанский рынок и «яйца» лежали не в одной корзине.
— Один из факторов, который тормозит экспорт молочной продукции, — это лейкоз скота. Тот же Китай не станет закупать молоко из «лейкозных» регионов. Как эта проблема решается в Татарстане?
— Эта проблема у нас есть, но каждый год количество такого скота снижается. Этим занимаются специалисты ветеринарного управления кабмина: решают вопросы лечения, обновления стада. «Лейкозная» корова — это низкоудойная, проблемная корова. Так, совместно с «Агросилой» мы выработали дорожную карту по уходу от лейкоза. Около 2 тысяч «лейкозных» голов они уже полностью реализовали, сейчас ведется обновление стада. Они строят новый животноводческий комплекс в Азнакаевском районе.
Мы знаем, что будет снижение поголовья, но это нужно делать. Мы прошли это в Буинском районе (в 2017–2019 годах Зяббаров был главой района — прим. авт.): решили, что лейкозное поголовье нужно реализовать, взамен было приобретено новое. Для частных подворий реализуется программа частичного возмещения расходов — при замене лейкозной коровы выплачивается 10 тысяч рублей.
— Можно ли сказать, что в этом причина того, что в Татарстане, несмотря на строительство новых животноводческих ферм, снижается поголовье КРС?
— В основном, да. Но также мы целенаправленно ведем работу над повышением продуктивности коров: улучшаем системы кормления, вводим новые технологии. Так что даже при условии снижения поголовья КРС Татарстан показывает рост производства сырого молока. «Лейкозные» коровы были просто потребителями корма, и все, особой отдачи от них не было.
— Есть ли план, к какому году нужно очистить республику от лейкоза?
— Думаю, что в течение трех лет мы практически должны свести на нет эту проблему.
— Сколько новых молочных комплексов планируется ввести в этом году в Татарстане?
— 31 новый высокотехнологичный комплекс строится сегодня в республике, их общая стоимость — 16,5 миллиардов рублей.
О бунте пчеловодов
— Марат Азатович, вы сказали, что в этом году идет усиленная обработка полей от вредителей. Делать это нужно, но, с другой стороны, пасечники жалуются на гибель пчел. Как здесь быть?
— Для нас что растениеводство, что пчеловодство — это отрасли сельского хозяйства, и отношение к ним одинаковое. Сегодня мы наладили взаимодействие и с пчеловодами, и с сельхозпредприятиями. Во всех районах были созданы группы в WhatsApp, в которые были включены руководители наших сельхозуправлений, пчеловоды, агрономы хозяйств, контрольные органы, чтобы хозяйства заранее перед опрыском полей информировали пчеловодов. Для этого мы с начала года ведем работу по регистрации всех пасек в республике: мы должны знать, где находятся наши пасеки, чтобы любой агроном мог открыть карту, посмотреть и проинформировать их. Но сегодня у нас только процентов 60 официально зарегистрировались. Видимо, боятся прихода налоговой инспекции или чего-то еще.
— Нельзя ли создать единую геосистему, на которой бы отражалась карта полей республики и куда бы стекались данные об обработке всех полей?
— При принятии решения, когда выходить на опрыск, хозяйства обычно ориентируются по погоде, то есть решения принимаются довольно оперативно. Зная, что будет дождь, не выходят, если сильный ветер — тоже. Также мы агитируем, чтобы работа по обработке полей велась вечером (когда пчелы возвращаются в ульи — прим.авт.). Поэтому была выбрана такая форма оповещения — через WhatsApp. Период цветения растений — это один-два месяца в году, когда мы должны все вместе, сообща продержаться.
Есть такие пара хозяйств, которые не хотят считаться с пчеловодами, не хотят слышать об их проблемах, работают самостоятельно, без предупреждения. С ними мы работаем в индивидуальном порядке. Уже на российском уровне говорят, что пчеловодов нужно слышать. У них своя жизнь, своя судьба, есть те, кто живет только за счет меда, который они получают.
— В чем сложность за трое суток предупредить об опрыскивании?
— Да это невозможно! В лучшем случае за сутки можно эту информацию довести, что будем выходить на такие-то работы.
— Говорилось, что будет СМС-оповещение организовано…
— WhatsApp-группы! В них включены все заинтересованные люди, территориально они друг друга оповещают. Это самый оперативный формат. Можно дать информацию главе поселения, тот будет передавать пчеловодам, но это долгая история, а в WhatsApp написал — и все в курсе. Нужно просто вовремя информировать и отслеживать эти сообщения.
— Были жалобы на ООО «Нива» в Заинском районе, что они отказываются оповещать пчеловодов…
— Изначально сложно было, но потом общий язык нашелся и с «Агросилой». Недавно в Тетюшах тоже произошел случай… По каждому случаю мы обязаны разбираться, а как по-другому?
— Как можно добиться компенсации за гибель пчел? У пчеловодов пока не получается.
— Сегодня прямой компенсации за гибель пчел нет, но у нас есть гранты, агростартапы для пчеловодов, начинающих фермеров. Я говорю им: «Почему вы не заявляетесь?». Это же гранты на обновление пчелодомиков, техники, оборудования. В 2019 году только 13 пчеловодов приняли участие в этих программах и получили около 36 млн рублей поддержки, в этом году — уже 23 участника выиграли гранты на 68,4 млн рублей. На будущий год я предлагаю всем пчеловодом целенаправленно готовиться для участия в данной программе, готовить хорошие проекты. У нас новое руководство пришло в «Управление аквакультуры и пчеловодства», новая команда, новые люди. Может быть, у них тоже есть какие-то недоработки, но научатся.
— Была идея вернуть контроль за применением хозяйствами агрохимикатов.
— Мы начали поднимать вопрос, кто должен контролировать применение гербицидов, от которых идет гибель пчел. Раньше этот контроль был за Россельхознадзором, потом этот контроль с них сняли и никому не передали, а такой контроль, как я считаю, обязательно нужен. Мы будем готовить на этот счет обращение, чтобы пересмотрели этот вопрос. На своем уровне этим уже начали заниматься — и Роспотребнадзор попросили усилить контроль, и управление ветеринарии. Экстренные рабочие группы в районах созданы.
О мерах господдержки фермеров
— В связи с сокращением поступлений в бюджет республики уменьшилось ли финансирование отрасли сельского хозяйства? Какие программы пришлось урезать?
— Ни рубля мы не сократили, все программы, которые были согласованы президентом, все сохранены. И мы эти средства по мере поступления документов доводим до сельхозпроизводителей.
— Какова общая сумма поддержки сельского хозяйства РТ на этот год?
— Более 14 миллиардов рублей. Порядка 9 миллиардов — республиканские и еще около 5 миллиардов — федеральные средства.
— Стоит ли фермерам ожидать новых программ господдержки? Кто их получит?
— Для фермеров сегодня много программ, в которых они могут принять участие: это «Агростартап», «Развитие семейных животноводческих ферм на базе КФХ», «Развитие сельскохозяйственной потребительской кооперации». По ним уже подведены итоги конкурсов, идет перечисление средств грантополучателям.
63 фермера стали победителями конкурса «Поддержка начинающих фермеров», им будет перечислено в общей сложности 250 млн рублей. Также мы провели конкурсы «Фермерская династия» и «Лучший глава ЛПХ, КФХ, СП, председатель кооператива», победители получат денежные призы. Помимо этого, татарстанцы, ведущие личные подсобные хозяйства, смогут получить поддержку по пяти направлениям (строительству молочных миниферм, приобретение племенного поголовья КРС, молодняка птицы, возмещение части затрат по содержанию дойного стада, содержание кобыл старше трех лет) на общую сумму 477,5 миллионов рублей.
Что касается программ будущего года, при обсуждении бюджета можно будет вносить какие-то коррективы. Мы готовимся к защите бюджета на будущий год, месяц-полтора у нас еще есть.
— В прошлом году была проблема, что заявок на льготное приобретение сельхозтехники было больше, чем компенсаций, средств на всех не хватало. Сейчас эта проблема сохраняется?
— Эта проблема есть. Те 1,6 миллиарда рублей, которые нам президент ежегодно выделяет (на компенсацию 40% стоимости техники), кончились очень быстро. В прошлом году было очень много заявок, мы практически деньгами этого года закрыли завки прошлого года. Конечно, хочется больше, но на последнем заседании Госсовета РТ Радик Рауфович [Гайзатуллин, министр финансов] докладывал, и мы все прекрасно слышали, что за пять месяцев бюджет республики недополучил 32 миллиарда, а как раз эти деньги нам выделяют из дополнительных доходов. Мы за эту ситуацию очень переживаем и надеемся, что проблема со стоимостью нефти скоро урегулируется.
— Из года в год нефтяники спонсируют проведение посевной, выделяя топливо по льготной цене. Сохранилась ли сегодня эта поддержка?
— Да, в Татарстане хозяйства находятся в более выгодном положении, так как компания «Татнефть» выделила нам в этом году лимит на приобретение солярки — 140 тысяч тонн. Несмотря ни на что, весь объем, который мы просили, был выделен. Аграрии у нас имеют возможность приобретать дизельное топливо на 5 рублей дешевле, чем на рынке. Цены в этом году для аграриев в некоторые месяца опускались даже ниже прошлогодних отметок, в апреле дизельное топливо стоило 41,2 тыс. рублей за тонну, в мае цены опустились до 39,95 тыс. рублей, в июне сильно выросли — до 43,4 тыс. за тонну.
— Вместе с растущим долларом дорожают и удобрения. Какая-то поддержка хозяйствам оказывается?
— В этом году была хорошая бюджетная поддержка: тем хозяйствам, которые накапливали по 35 кг дв/га, мы еще по 515 рублей на гектар давали господдержки. В среднем на эти средства можно купить еще 10-12 килограмм удобрений. Благодаря тому, что президент выделил средства на предоставление субсидий, мы оказали государственную поддержку на общую сумму 1,25 миллиарда рублей. Эти деньги хозяйства целенаправленно должны потратить на приобретение удобрений. Есть хозяйства, которые недотянули, конечно, но ничего не поделаешь.
— Каковы результаты программы сельской ипотеки в Татарстане? Говорят, буквально за несколько часов все лимиты были разобраны, что дальше?
— Это суперпрограмма — «сельская ипотека» предоставляется по ставке от 0,1% до 3%. Но на всю страну пока выделен лимит субсидий в 1 миллиард рублей. Татарстан на 1 июня уже 106 миллионов от этого объема забрал — было выдано 503 кредита на общую сумму 1,09 млрд рублей.
Спрос огромный, желание получить сельскую ипотеку у населения большое. Всего по республике на сегодня поступило более 5 тысяч заявлений от граждан на общую сумму кредитов порядка 12,6 млрд рублей. У нас был разговор с президентом на эту тему, было подготовлено обращение к руководству минсельхоза России, мы попросили дополнительные средства. Министерство строительства сейчас этим вопросом также занимается. Правительство России планирует выделить на эту программу в текущем году дополнительно 1 млрд рублей.
Об игроках рынка
— В силу трагических событий (в связи с гибелью Айрата Хайруллина и Габделхая Каримова) эта посевная оказалась первой для их сыновей — молодых руководителей компаний «Красный Восток Агро» и «Сервис-Агро». Все ли у них получилось?
— Компанией «Сервис-Агро» руководит сын Габделахая Юсуповича — Марат, парень он опытный, раньше работал с отцом на этом предприятии, знает, что это такое. Другое дело, что сейчас вся ответственность на него свалилась… Но команда есть, он тоже человек очень активный, часто мы видимся на совещаниях и к ним в хозяйства приезжаем. «Красный Восток Агро» возглавил сын Айрата Назиповича — Адель Айратович, с ним мы также часто встречаемся, объезжаем хозяйства. Они ведут целенаправленную работу по обновлению стада, завозят новое поголовье, внедряют современные технологии, приглашают специалистов аутсорсинговых компаний по тем направлениям, по которым у них своих работников не хватает. Посевные они провели очень хорошо, слаженно. Конечно, мы переживали, как все пройдет, для всех гибель их отцов стала шоком. Надеюсь, что они вырулят.
— Вы сказали про перепроизводство сахара в России и крайне низкие цены. В феврале в республике закрылся «Нурлатский сахар». Не так давно стало известно о больших долгах по зарплате на Буинском сахарном заводе (относится к «Ак Барс холдингу»). Есть ли предпосылки для его банкротства?
— Нурлатский завод был очень старый, плюс подкосили цены на сахарный песок, которые очень сильно упали. Представьте, раньше песок стоил около 40 рублей за килограмм, а теперь — около 20 рублей. Это серьезный удар по предприятиям. Только «Буинский сахарный завод» недополучил выручки более 1 млрд рублей, остальные заводы, соответственно, так же. Но думаю, что риска банкротства нет.
— Что планируется организовать на месте старого «Нурлатского сахарного завода»?
— И мы, и район, и Агентство инвестиционного развития РТ — все занимаемся поиском инвестора на эту площадку. Предлагаем и нашим инвесторам, и иностранным компаниям. Сегодня там освободилась большая площадка: инженерные сети подведены, железнодорожные пути имеются. Но пока завод законсервирован, конкретного инвестора, с кем бы велась работа, пока нет.
— У «Ак Барс холдинга» периодически случаются проблемы: то невыплата зарплаты, то банкротство очередной фирмы холдинга. Но компания очень закрытая. Что сейчас происходит с холдингом? Нет ли угроз встать на путь обанкроченного «ВАМИНа»?
— Проблемы возникают периодически, особенно в пик сезона, когда денег не хватает, проблемы с выплатой зарплаты случаются. Но сегодня, что касается проведения посевной кампании, они довольно-таки хорошо отсеялись, хорошие поля стоят, уход за посевами проводится. Ситуация напряженная, так как много кредитов, самая большая проблема — это старые татфондбанковские кредиты (миллиардов на 5-6), которые перешли им от «Золотого колоса», они тянут вниз. Есть земельные участки, которые они не использовали, пустующие фермы, — сейчас передают их желающим фермерам. Хотелось бы лучшего, но есть то, что есть.
— Какова судьба проекта по строительству в РТ мукомольного завода турецкой компанией «Агропро»? Выбрана ли площадка, намечены ли планы по строительству?
— Эта работа у нас тихо-тихо движется. Из-за коронавируса ситуация немного замедлилась. Турки планировали муку, в том числе, отправлять на экспорт. Сегодня инвестор определенную работу ведет, выбрана перспективная площадка — это ОЭЗ «Алабуга», переговоры находятся в процессе.
— В каком состоянии сейчас находятся другие крупные проекты по переработке сельскохозяйственного сырья: по производству биопластика из отходов переработки сахарной свеклы, по переработка зерна на биоэтанол, на глюкозно-фруктозный сироп и крахмал?
— Пока все на том же уровне, ничего нового нет: изучаем, огромное количество проектов в работе. С разными инвесторами ведется обсуждение, но пока все на уровне расчетов, что производить, куда продавать. Мировую ситуацию смотрим.
— Считаете ли вы перспективным проект по строительству агропромышленного парка «М7 Высокая гора» в Высокогорском районе (проект реализует «Фонд прямых инвестиций», соучредителем которого является Тимур Шигабутдинов, брат гендиректора «ТАИФа» Руслана Шигабутдинова), который вам недавно презентовали? Каковы шансы его реализовать?
— Считаю, что проект очень хороший и мы сможем его осуществить. Сейчас идет оформление земли — она находится в федеральной собственности, выработана «дорожная карта». Территориально парк планируется построить на Высокой горе, в районе поселка Дачное. Не думаю, что он станет конкурировать с Агропромпарком «Казань». Казанский агропарк — это скорее большой рынок, а «М7 Высокая гора» — это территория для компаний-переработчиков, которые захотят создать переработку сельхозпродукции, открыть склады. В пределах Казани нужно хранилище, где фермеры могли бы собирать свою продукцию в одном месте, чтобы потом ее перерабатывать, фасовать и отправлять в Казань — в рестораны, кафе и так далее.
— Не кажется ли вам чрезмерной заявленная сумма инвестиций — 25 миллиардов рублей? Например, казанский агропарк обошелся примерно в 5 миллиардов…
— Вы площадь там видели? 100 гектаров! Коммуникации, газ, электричество, вода, канализация, очистные. Самое дорогое сегодня — это инженерные сети. Финансирование заявлено полностью частное. Это будет готовая площадка для инвесторов, со всеми коммуникациями, любой желающий туда сможет зайти. На каких условиях (продажа участка или аренда), я пока не знаю, потому что парк будет частный. А так — заходишь и строишь.
— Спрос-то будет на их продукцию, если все начали экономить, даже на еде?
— Надеюсь, что такой период кончится, экономика в любом случае придет к прежнему состоянию.
О цифровизации селского хозяйства
— Идейно вы будете менять концепцию ведения сельского хозяйства в Татарстане? Каковы планы по цифровизации агробизнеса в республике?
— Цифровизация АПК — это минимальные вложения с максимальной отдачей, которая достигается за счет быстрого доступа к информации для своевременного принятия решений как на местах, так и руководителями. Если животноводство более-менее предсказуемо, то в растениеводстве не все так просто, как кажется. Слишком много факторов, влияющих на непредвиденные расходы и риски. Ты можешь быть как в профите, так и в минусе, и чтобы вовремя принимать решения, ты должен вовремя получать информацию и иметь возможность ее быстро анализировать.
При помощи цифровых систем мы сегодня можем следить, какие земли в республике используются, какие — нет, в каждом районе целенаправленно ведем работу, встречаемся с собственниками заброшенных земель. В каждом районе у нас есть опытные хозяйства, где внедряются современные технологии. Они стоят не глобальных денег, но дают ощутимую выгоду.
— Можете привести конкретные примеры, как это работает?
— К примеру, в ООО «Тойма» (производитель семян в Кукморском районе РТ — прим. ред.) в данный момент ведется система автоматического учета, позволяющая руководителю в режиме реального времени вести план-фактный анализ работы предприятия с мобильного устройства. Руководитель видит, насколько его реальные расходы отклоняются от запланированных в любом разрезе в графиках. Данное решение внедряется еще в четырех хозяйствах республики в качестве «пилота», впоследствии решение будет доступно всем аграриям, в том числе и фермерам. Куратором по пилотным проектам является АО «РИВЦ».
Сегодня каждый аграрий может бесплатно пользоваться спутниковым мониторингом полей, анализировать состояние растений, не выходя на поле, принимать точечные решения сразу же и только после этого выезжать на поле. Как правило, все сервисы спутникового мониторинга полей используют одни и те же спутники, и если ранее это все было дорогим удовольствием, то сейчас эти данные можно получить и бесплатно. Нужно доплатить только за более высокое разрешение, и все. Подробнее узнать, как это работает, можно на YouTube-канале «Агрополия».
— Это правда, что тракторы сами могут работать на поле, без участия тракториста?
— То, что трактор может ехать сам, уже ни для кого не секрет, в большинстве случаев тракторы идут уже с подготовкой к системе автопилотирования с завода. Это решение позволяет снизить перекрытия и «пробелы» при обработке поля, а также сэкономить на комплектации сеялки. Например, если хозяйство покупает энергонасыщенный трактор с комплектацией в автопилоте, то ему уже не надо покупать дорогостоящий маркер на сеялку и он может его использовать на всех операциях: почвообработка, сев, опрыскивание. При этом оно сэкономит на всех статьях расходов 5% за счет снижения перекрытий, а это значительная сумма. В итоге эти расходы окупятся ему 3-4 раза в течение года при больших площадях обработки. Примером может служить работа компании «Агросила», которая оснастила все свои трактора системами подруливания и автопилотирования.
— Одна из основные статей расхода — это топливо. Как здесь цифровизация помогает экономить?
— В республике сегодня идет тренд на автоматические системы выдачи топлива, работающие без человека, выдача ведется по картам, в соответствии с лимитами как на самом предприятии, так и на поле, а поступление топлива в бак контролируется диспетчером системы «ГЛОНАСС». Хорошим примером является Сабинский район, который оснастил почти все хозяйства карточными системами выдачи топлива и системами «ГЛОНАСС». А экономика тут простая: в среднем старая колонка, как показывает опыт, недоливает до 5% топлива. Если контроль на предприятии не поставлен, то это остатки, которые уходят впоследствии непонятно куда, кроме того, вы точно не знаете, все ли топливо попало в бак. Этот вопрос закрывает диспетчер, контролирующий «ГЛОНАСС». Там, где ведется ручной журнал выдачи топлива, неизбежны ошибки, человек забывает и путает цифры, тут же вся информация автоматически попадает в бухгалтерию, минуя рукопись.
Во время сева также важно успеть в агросроки. Здесь, как говорится, один день целый год кормит. Но многие механизаторы просто не имеют возможности мониторить состояние сеялки, просматривать, не забиты ли сошники, а это впоследствии приводит к «проплешинам» на полях. В Казани создана система контроля высева «Зилан», она контролирует не только вероятные неисправности сеялки, забивание сошников, но и работу самого механизатора. Выявление одного забитого сошника дает окупаемость системы на 200-300 га, а если сошников забивается больше, то система окупается еще быстрее.
— Много говорится о цифровизации животноводства — здесь и «электронное стадо», и роботы-дояры, и системы кормления. Окупаются ли вложения на такие дорогостоящие штуки?
— В животноводстве наиболее быстро дает отдачу правильно выстроенные процессы — это сбалансированное питание и исполнение приготовления рационов. Это тоже своего рода тренд на рынке республики — спросом пользуются системы, контролирующие процесс приготовления кормов для животных. Система устанавливается на кормосмеситель, на компьютере зоотехника задается рацион, и система контролирует правильность и количество компонентов рациона. Эффект виден в виде прибавки молока уже в первую неделю использования, в случае чего руководителю тут же приходит отчет об отклонении от заданного рациона. Чтобы правильно рассчитать рацион и различные добавки, используют анализаторы кормов. Они помогают оценить кормовую базу в хозяйстве. На рынке есть компании, предлагающие услуги экспресс-теста кормов в течении 5 минут, также хозяйства могут купить анализаторы для себя.
Ввиду того, что животноводство — линейный процесс, можно автоматизировать все регламенты работы, их можно прописать в мобильные устройства и раздать всем сотрудникам, установив мобильное приложение для контроля удаленно. Сотрудникам приходят задачи с подробным описанием того, что необходимо сделать. Одно из таких приложений разработано в Татарстане и успешно внедряется в ряде хозяйств. Программа еще дорабатывается и скоро мы увидим полностью законченное решение.
— Айтишники придумали даже чипы, которые выполняют работу ветеринарных врачей. Как их разработки внедряются в жизнь?
— Контроль состояния животных очень важен. Раньше ветеринары и зоотехники ходили и осматривали каждую корову: хромает — не хромает, много времени на это уходило. Сегодня есть ошейники, чипы, которые цепляются на ноги и показывают состояние скота. Есть датчики, которые мониторят активность животных, выявляют период «охоты». При большом поголовье невозможно выявить вовремя «охоту», а упущение этого момента ведет к снижению вероятности оплодотворяемости животного, а как следствие — к потере дорогого семени и потере еще 21 дня.
Вы спрашивали про роботизацию ферм — это еще один тренд в республике. Пока их не так много, но процесс запущен, это достаточно капиталоемкая процедура, но она позволяет минимизировать влияние человека на процесс доения и ухода за животными. На ферме уменьшается количество персонала, повышается качество молока за счет автоматического исполнения всех операций, а система в автоматическом режиме собирает все основные показатели и передает их оператору в виде отчета. То, что за роботизацией будущее, тяжело сказать, так как оно уже в настоящем.
— Недавно вышла информация об обязательной чипизации коров. Для чего это необходимо?
— С 1 сентября 2021 года чипизация животных станет обязательной, по крайней мере, пока готовится такой законопроект на федеральном уровне. Мы эту работу в режиме «пилота» начали в хозяйствах Арского и Балтасинского районов. Более 100 новорожденных телят уже внесено в систему «Единой идентификации животных». Как это происходит? Телятам на одно ухо устанавливают бирки с уникальным номером и QR-кодом, а на другое — электронные чипы, куда заносятся все данные о животном.
В Европе как происходит — берешь мясную продукцию, к штрих-коду подносишь телефон, и он показывает, где вырос этот бык, в каком хозяйстве. Здесь будет то же самое, это ведет к абсолютной прозрачности всех данных по ферме не только для руководителя предприятия, но и для специалистов министерства и ветеринарных служб. Покупатель тоже будет иметь возможность проверить, откуда мясо животного, где оно выращено, было ли животное здорово и какие ветеринарные мероприятия проводились. Система позволит полностью отслеживать жизнь животного от рождения до прилавка.
— Не слишком дорого будет внедрение этой системы для хозяйств?
— Эта программа окупит себя максимум за полгода.
— Сколько хозяйств в республике уже «оцифровано»?
— У каждого разная степень цифровизации: у кого-то просто GPS-передатчики на технике стоят, у кого-то — контроль топлива, у кого-то — спутниковое сопровождение полей. Процентов 70 хозяйств какие-то элементы цифровизации у себя уже внедрили.
О стратегии развития селского хозяйства
— Помогает ли вам в работе бывший министр Марат Готович Ахметов или он полностью сконцентрировался на новой работе?
— Марат Готович в нашу работу не вмешивается, но мы чувствуем его большую поддержку как вице-спикера Госсовета, знаем, что если нужно помочь в решении каких-то вопросов, он всегда будет поддерживать агропромышленный комплекс.
— Какие ключевые задачи вы ставите перед собой и перед отраслью на ближайшие годы?
— Одна из главных задач — это обучение наших специалистов, подбор новых кадров, работа с вузами. Считаю, что нам не хватает знаний о современных технологиях. Аграрный и ветеринарный вузы с нами совместно ведут эту работу. Сейчас из-за коронавируса она практически остановилась, но мы ее обязательно возобновим. В районах не хватает квалифицированных кадров, не хватает системности в работе. Мы вводим много новых регламентов, касающихся вопросов кормления, содержания животных, — нужно обучать специалистов, чтобы они их соблюдали. Упор делается на экономику производственных процессов. Чтобы люди не просто выполняли какую-то работу, а умели считать экономику. Это вопросы номер один сегодня.
Второе — это работа с проблемными, убыточными хозяйствами. Выезжаем к ним, делаем анализ работы, ищем точку проблемы, вносим свои предложения. Причины бывают разные — где-то экономим, где-то не видим, где-то плохо считаем. С каждым убыточным хозяйством мы провели такую работу. Ищем выход из ситуации, закрепляем своих специалистов, и контролируем всю работу, смотрим динамику. Таких хозяйств не так много — около 30.
Третье — это вопросы цифровизации, о которых мы подробно поговорили выше. Это глобальная тема, в которую входит абсолютно все: контроль, учет, сопровождение…
— По итогам коронавирусного 2020 года будет больше убыточных хозяйств?
— Думаю, что нет. Надеюсь, коронавирусная ситуация нас не коснется, пока сезон проходит нормально, но все будет зависеть от спроса на ту продукцию, которую мы производим.
— Какие риски вы видите для сельского хозяйства?
— Та же цена на молоко: изучаем, что будет дальше. По ценам на сахар перспектив особых не видно. Цена на свинину упала до серьезного минимума. Хотелось бы, чтобы цена на продукцию была выше. Поэтому мы стараемся, чтобы у нас была своя переработка, она дает хорошую маржу. Изучаем вопросы экспорта.
— В связи с коронакризисом отменены ли какие-то крупные проекты?
— Отмены не было, но есть проекты, которые пока в «заморозке». Например, компания «Камский бекон» собирается строить молочный комплекс на 1200 голов в Мензелинском районе, пока коронавирус остановил этот процесс. Но для Мензелинска это был бы хороший проект.
— Какие районы в самом низу рейтинга по ведению сельского хозяйства?
— Агрыз, Камское Устье, Верхний Услон… Ведем с ними целенаправленную работу. В Камском Устье по грантам фермерам хорошо поработали — семь из восьми заявок у них вышли победителями, везде же нужны инвесторы. В Камском Устье «Татагролизинг» забрал бывшее акбарсовское хозяйство, там серьезную модернизацию проводят, поголовье будут закупать, это даст району какую-то динамику к концу года. В Верхнем Услоне — проблема с землями, много собственников, которые себе паи повыделяли, но не обрабатывают землю. Агрыз практически весь относится к «Ак Барс холдингу», как я уже сказал, там пустующие фермы сейчас передаются заинтересованным фермерам.
— В завершении беседы наш традиционный вопрос — о видах на урожай. Получится ли собрать 5 млн тонн зерна?
— Пока рано об этом говорить, переживаний много, непонятно, как погода себя поведет, будут ли дожди. Поэтому сегодня я не готов говорить какие-то цифры, но все что соберем, будет наше!
Источник: agrovesti.net
